Миссис Хэнсон стояла у кровати сына, невозмутимо наливая в столовую ложку густую жидкость цвета кока-колы:

– Еще как надо.

Она поставила открытую бутылочку на ночной столик Джимми, приструнив сына взглядом. Роковая ложка устремилась к губам мальчика:

— Открывай рот!

Миссис Хэнсон знала, что напрямую ничего не добьешься. И все же каждый раз, когда приходило время давать Джимми лекарство, она ради проформы исполняла этот ритуал. Мистер Хэнсон вот тоже приглашал её в кино, намекая, что пора бы исполнить супружеский долг.

Джимми не только не открыл рот, но зажал его обеими руками, уставившись на мать. Миссис Хэнсон покачала головой: и незачем было пытаться. Попробуем небольшой подкуп:

— Джимми, я купила тебе маленький подарок. Ты получишь его, как только выпьешь лекарство.

— Чё это? — с подозрением осведомился Джимми, не отнимая рук ото рта.

— Знаешь, по пути домой мне попался последний номерок твоих любимых комиксов

Руки медленно опустились. Джимми немного прямее сел на кровати и заявил:

— Ха-ха. Не может быть. У меня уже есть майский номер “Капитана Хомяка и Бешеных”.

Желая доказать свою правоту, он схватил верхний из кучи комиксов, раскиданных по одеялу, и помахал им перед самым маминым носом, чтобы та устыдилась своей лжи. При этом журнал эффективно защищал рот от любых неожиданных атак со стороны маминой ложки.

— Да, дорогой, я знаю, но это не тот, что я тебе купила, — миссис Хэнсон начинала терять терпение. Она не была воспитана так мягко, как Джимми, и с трудом пыталась сохранить тон ласковой настойчивости, когда внутри все кипело и требовало прервать переговоры, просто крикнув: “Ты, маленькая избалованная обезьянка. Я уже пропустила все начало “Скорой помощи”. Если не хочешь попасть туда в качестве пострадавшего, проглоти это сейчас же!”

Однако весь опыт супружества и материнства миссис Хэнсон был торжеством популярных психологических теорий над врожденными инстинктами. Поэтому когда скептически настроенный Джимми потребовал доказательств того, что мама действительно купила ему последний номер “Капитана Хомяка”, она без возражений пошла на уступки. Аккуратно положив полную ложку на комод, она вышла из комнаты и моментально вернулась с комиксом.

— Видишь? — спросила она с порога.

— Не похоже что-то на “Капитана Хомяка”, — с вызовом сказал Джимми. – А папа принес мне номер вчера вечером.

— Папа покупает тебе все комиксы в киоске напротив его офиса в центре города. Возможно, там не было последнего номера.

— Да-а? Он сказал, что купил этот в книжном магазине.

— Дорогой, тут прямо на обложке написано: “Капитан Хомяк и Бешеные”, июнь. Может, у них художник сменился. Кроме того, я-то купила его вовсе не в киоске и даже не в книжном, а в настоящем магазине комиксов.

— Там, куда вы мне и ногой ступить не даете? — Джимми нахмурился, припомнив все свои обиды на родителей. В свои восемь лет Джимми не знал, как пишется слово цензура, но безошибочно распознавал её. — Там, где вы и сами никогда не бываете? И как же ты туда забрела?

Миссис Хэнсон вздохнула и начала терпеливо объяснять:

— Открою, если ты дашь мне подержать “Капитана Хомяка”, — ответил Джимми. Он выглядел столь невинно, что подвох был почти очевиден.

Материнская любовь отрицательно влияла на проницательность. Миссис Хэнсон почувствовала в голосе сына согласие на капитуляцию, тогда как ей следовало бы услышать неприкрытое притворство, и подошла ближе с комиксом в одной руке и полной ложкой лекарства в другой.

Проявив потрясающую ловкость и сноровку, Джимми исхитрился схватить последний номер “Капитана Хомяка”, заслонив им рот, и в то же время бросить старый на ночной столик, опрокинув им открытую бутылочку. Как только последняя капля лекарства вытекла на ворсистый ковер, терпение миссис Хэнсон окончательно исчезло, как некогда истребленная птица дронт. От звонка в 911 соседей, услышавших ее крик, удержало лишь нежелание отвечать на вопросы полиции.

Справедливо опасаясь за свою жизнь, маленький Джимми без дальнейших возражений выпил остатки лекарства.

Миссис Хэнсон спустилась в кухню позвонить врачу Джимми, доктору Пчельману, и попросить его выписать еще один рецепт. Только она повесила телефонную трубку, как вдруг почувствовала, что на ее плечо легла чья-то тяжелая рука. Обернувшись, она встретилась взглядом с парой выпученных глаз, черные бусины которых смотрели на нее с мохнатой коричневой физиономии. Треугольничек носа в оправе щетинистых усов свирепо подергивался.

— Верить ли нам своим ушам, что ты и в правду орешь на своего сына? — спросил хомяк-великан.

— Ну! Ну же! Дайте мне! Я сотру ее в порошок! Я проучу ее как следует! — Отдаленно напоминающее человека существо с дико развевающейся гривой бешено металось вверх-вниз за спиной хомяка, ритмично отвешивая удары по стенам кухни, столам и даже потолку.

— Полегче, Бонго, — сказал Хомяк, подняв вверх розовую лапу.

Миссис Хэнсон уже давно успела заметить, что толстяк облачен в голубой костюм супермена с развевающимся за спиной ярко-желтым плащом. “И где это взяли столько лайкры, чтобы одеть эту громадину?” — подумала она.

— Давай, покажи ей! — вопила она.

— Помолчи Лагги, звездная странница, — заявил четвертый голос. — Не всё же Бонго должен расправляться с нашими врагами. Иногда их нужно отдавать… мне, — мягкие, зловеще-соблазнительные интонации этого голоса вызвали у миссис Хэнсон ассоциации с теми сумрачными местами, где сирены напевали путникам о запретных тайнах, заманивая их все ближе к роковой погибели. Ей вдруг вспомнилось, что она давным-давно не чистила слив в ванной, отчего он стал плохо отсасывать воду.

Она взяла руку миссис Хэнсон в свои ладони и с вожделением сказала:

— Я — Лекса. Я брожу во мраке ночи, и я голодна.

Миссис Хэнсон никак не могла решить, стоит ли намекнуть этому созданию, что сейчас всего лишь три часа дня и что ей рановато вздумалось погулять. Но все-таки решила, что не стоит – ведь многие терпеть не могут, когда незнакомые люди указывают им на совершенные ошибки.

Тут между дамами вклинился хомяк-плащеносец:

— Сначала мы разрешим ей объяснить, почему она обращалась с нашим другом Джимми столь недостойным образом, а потом поступим с ней так, как продиктует нам чувство справедливости.

Его маленькие глазки, горящие праведным гневом, уставились на миссис Хэнсон:

— Ну?

— Огромное спасибо за предоставленную мне возможность, — сказала миссис Хэнсон и упала в обморок.

Но с миссис Хэнсон, увы, все вышло совсем по-другому. Когда она ожила, то обнаружила, что незваные гости все еще здесь. За это время они умудрились перенести ее вверх по лестнице и уложить в кровать. Капитан Хомяк выудил из шкафа ее любимый бюстгальтер, и сделал из него компресс на лоб, намочив его в воде.

В то время как, пронзительно ругаясь и протестуя, миссис Хэнсон вскочила с кровати, одна черная кружевная чашечка съехала ей на глаз. Малыш Джимми стоял около кровати, держась за мертвенно-бледную руку Лексы, и хихикал.

— Ха, мам, ты похожа на пирата! — радостно заявил он.

— На мадамского пирата, — прибавил Бонго. — Рррррр!

Не успела миссис Хэнсон промолвить и слова в ответ, как заговорил капитан Хомяк:

— Мы просим простить нас, миссис Хэнсон. Наш друг Джимми объяснил нам, что вы всего лишь пытались дать ему лекарство. И, хотя мы не одобряем ваших методов, мы намерены считать, что маленькое материнское хулиганство было в интересах здоровья мальчика. Считаем вполне возможным еще раз оставить его в ваших надежных руках.

— В моих? — миссис Хэнстон не могла поверить своим ушам. Она не имела понятия, откуда взялась эта банда беглецов из ночного кошмара, однако она перестала задаваться вопросом об их реальности, ведь галлюцинации, как известно, не носят взрослых женщин по лестницам.

А так как они были настоящими, ее гораздо больше интересовало, когда они свалят, чем откуда они взялись.

— Конечно, милая дама. Бешеные никогда не остаются там, где их не хотят видеть. Я обещаю вам, что мы оставим вас и ваш дом в покое.

— И мой ящик с нижним бельем, — уточнила миссис Хэнсон.

Капитан Хомяк поднял одну лапу и положил другую на сердце:

— Клянусь честью супергероя!

Для того, чтобы передать словами мнение миссис Хэнсон о чести супергероя, придется поставить пару троеточий, однако куда сильнее она ругала про себя другие формы жизни, совершившие инвазию в ее жилище неделей позже описанных событий. К несчастью, санэпидемстанция не могла решить эту проблему. Новых пришельцев прислало правительство в помощь миссис Хэнсон. По крайней мере, так утверждали они. А чтобы не было никаких сомнений, продемонстрировали удостоверения и пистолеты.

Одним из этих пришельцев оказался доктор наук Лоренцо Оглторп, который не носил пистолета, да и не нуждался в нем, так как сам язык его был страшнейшим орудием разрушения. Он был вне зоны досягаемости для истребителей домашних паразитов, а жаль, ведь он всем обликом своим напоминал крупнейшего в мире таракана – их священную цель.

— Существует очень простое объяснение тому, что случилось с вашим сыном, — сказал доктор Оглторп.

Счастливчик хотел отхлебнуть еще пива, но оказалось, что емкость пуста.

— Сослужишь службу, — мистер Хэнсон помахал бутылкой перед носом у агента ФБР, примостившегося на подлокотнике его кресла.

— Лучше я принесу, милый! — миссис Хэнсон резко вскочила. Агент, приставленный к ней, повторил ее движение. Выхватив бутылку из рук мужа, она заторопилась на кухню. Позади от нее доктор Оглторп соловьем разливался о состоянии Джимми, хотя, конечно, ему еще следовало увидеть мальчика своими глазами. Человек науки, присланный правительством, прибыл во владение Хэнсонов этим утром, как раз после ухода Джимми в школу. Впрочем, недостаточность первичной информации нисколько его не беспокоила, что соответствовало его собственным словам, произнесенным при получении Нобелевской премии: “Сформулируйте достаточно стройную теорию, и вам всегда удастся убедить факты ей соответствовать”.

— Лучше уж он, чем я, — пробормотала миссис Хэнсон и откупорила пару бутылок.

— Мадам, вы что-то сказали? – спросил её личный агент.

— Я просто подумала, не предложить ли и вам? – выкрутилась миссис Хэнсон.

— Спасибо, мадам. На службе не пью.

— О-кей, – она пожала плечами и выпила за раз полбутылки, затем икнула и хихикнула.

— Мадам, с вами все в порядке? — агент выглядел искренне обеспокоенным.

— Нет, – миссис Хэнсон в один глоток прикончила свое пиво. – А вот теперь да.

Над ухом что-то назойливо зажужжало.

— Малыш Джимми сейчас в школе в сопровождении семерых агентов ФБР, — посчитай, если хочешь — да и вообще не могла бы ты сказать Капитану Хомяку, что если бы он поменьше совал нос в мои дела, а вместо этого съел бы этих надоедливых Свидетелей Иеговы – возможно, ему бы удалось совершить действительно хорошее дело, — проворчала миссис Хэнсон.

— Хмм, — крошечные губки Лагги презрительно скривились, — Во-первых, Капитан Хомяк не ест ни Свидетелей Иеговы, ни приверженцев других религиозных сект, он просто набивает ими свои огромные защечные мешки, и держит их там до тех пор, пока они хорошенько не осознают своих заблуждений; к тому же он поступает так только с теми, кто не понимает человеческого языка. Во-вторых, он сказал, что последнюю партию составили не Свидетели Иеговы, а журналисты из “Хард-Копи”. В третьих, он желает знать, почему твой дом постоянно осаждают эти люди, и в четвертых…, — она пронеслась мимо и, соблазнительно усевшись на плечо агента, промурлыкала ему в ухо:

— А тебе когда-нибудь говорили, что ты похож на Дэвида Духовны?

Миссис Хэнсон схватила маленькую инопланетянку и сжала ее с силой, которой хватило бы, чтобы смять банку пива. Но атака не причинила звездной страннице вреда, потому что тело Лагги было достаточно выносливым, чтобы противостоять целому ряду космических опасностей, начиная от астероидов и заканчивая зета-лучами. Лагги страшно повезло, что миссис Хэнсон не знала о ее единственной слабости — страшной аллергии, которую вызывали молочные продукты, иначе разбушевавшаяся домохозяйка искупала бы звездную странницу в молоке, как сделал когда-то пришелец Орео.

— А теперь послушай меня, ты, грубиянка! — взревела она, — Сейчас ты уберешься и расскажешь своему супер-грызуну, что именно ему, и всей вашей шайке мы обязаны тем, что в наш дом изо всех щелей сползаются папарацци. После того, как вы, пустоголовые, однажды показались здесь, вы не могли успокоиться и продолжали маячить до тех пор, пока этого не заметили соседи. Вам необходимо было торчать здесь, пока не явилась полиция, пресса, и, наконец, представители правительства!

— Не понимаю, чем мы виноваты, — ответила Лагги тоном, которым миссис Хэнсон часто общалась с Джимми. Это была смесь снисходительности и долготерпения.

— Наша цель состоит в том, чтобы бороться с несправедливостью и искоренять преступность. Как же мы могли поступить иначе, если мы обнаружили, что несправедливость и преступность проникли сюда? Нам приходилось ждать шестичасовых новостей, за исключением тех случаев, когда нас показывали вместо них. Понимаете, некоторые люди не так уж скупы, поэтому подключаются к кабельному телевидению и могут смотреть Си-Эн-Эн.

— У вас нет кабельного телевидения? — ужаснулся агент.

В это мгновение входная дверь затряслась, затем с грохотом сорвалась с петель и влетела в комнату с распластанным на ней телом еще одного агента. После этого, сияя широченной улыбкой, вошел Бонго.

Вслед за ним через разрушенный проход вбежал Капитан Хомяк. Он оглядел покрытого синяками и ссадинами человека, затем повернулся к Бонго и проворчал:

— Один, ну хотя бы один раз, ты можешь просто постучаться?

— Ну что ты ко мне пристал? — пожал плечами Бонго, — я просто вошел в ритм. Однако его бесшабашное настроение улетучилось, как только он увидел, кого миссис Хэнсон сжимает в кулаке.

— Эй, че это ты делаешь с Лагги, звездной странницей?

До того как миссис Хэнсон ответила, прямо из воздуха возникла тонкая белая рука с кроваво-красными ногтями, и начала ее немилосердно щекотать. Корчась от смеха, миссис Хэнсон поняла, что все инопланетные искатели приключений, в том числе и ее противница Лекса, стали полностью видимыми.

— Боже праведный, как вы это сделали?- оторопело выпалил агент.

— Как, спрашиваешь? – замогильным голосом произнесла Лекса, — Неужели тебе действительно так важно “как”? В бескрайней, покрытой мраком реальности, имя которой вечность, на самом деле так мало того, что имеет значение. Я знаю это, потому что я – Лекса, я брожу во мраке ночи и я голодна.

Она прикрыла глаза дымчатыми веками, придвинулась ближе и добавила:

— Кстати, ты знаешь, что ты похож на Дэвида Духовны?

Агент премило залился краской:

— Вообще-то да, мне говорили, что я …

— Давай проверим, таков ли ты на вкус?

— Я первая его заметила, ты, астматичка несчастная!

После этого мистеру Хэнсону, доктору Оглторпу и агентам ФБР пришлось приложить немало усилий, чтобы разнять крылатую инопланетянку и вампиршу, сцепившихся словно две кошки.

Причем мистер Хэнсон быстро вышел из борьбы, оставив дело мирного урегулирования профессионалам. Взяв жену под ручку, он мягко оттеснил ее в уголок.

— Золотце, — стал он подкатываться. – Милая. Ммм… Может ты хотя бы попытаешься вспомнить, где тебе готовили лекарство для Джимми?

— Ну я же тебе уже говорила, что не помню, – огрызнулась Миссис Хэнсон. — Я там оказалась, только потому, что машина сломалась, и я не собиралась туда – я ведь тыщу раз говорила тебе, журналистам, агентам и этому уродцу со скошенным подбородком, доктору Оглтропу. И мне уже чертовски надоели все дурацкие расспросы. Наш доктор Пчельман может дать вам сколько угодно копий этого рецепта. Так что отстаньте все от меня, пожалуйста, со своим рецептом!

— Понимаете ли, миссис Хэнсон, то лекарство, что принял ваш сын, есть простое средство снять воспаление носоглотки.

— В обычных условиях это лекарство просто сняло бы симптомы заложенности в носоглотке, — продолжил доктор. – Это часто используемое в педиатрической практике средство, в больших количествах имеющееся в любой аптеке. Однако я пришел к выводу, что в той аптеке, где вы купили бутылочку с лекарством для Джимми, фармацевт не достаточно ответственно исполнял свой профессиональный долг.

— Видимо, условия хранения были нарушены, что привело к забавным последствиям, — вставил мистер Хэнсон.

Доктор Оглторп хмыкнул:

— Не вижу ничего забавного в молекулярных изменениях, произошедших под воздействием недетерминированных внешних факторов. И в том влиянии, которое они оказали на вашего сына.

— Нет ничего забавного? – мистер Хэнсон скрестил руки на груди. – Чего бы ни захотел ребенок – все осуществляется. Он хочет увидеть гигантскую крысу в галстуке – вуаля – он получает гигантскую крысу в галстуке. И как только моя женушка вспомнит, где она удосужилась купить это лекарство, я поеду туда, приобрету бутылочку, выпью ее и начну осуществлять свои собственные маленькие желания. Не забавно ли? Подождите, вы еще увидите, как я посмеюсь на борту собственной яхты.

— Кхе-кхе, мистер Хэнсон, – это был как раз тот агент, из-за сходства которого с Дэвидом Духовны произошла драка между Лагги и Лексой. Удачно сведя потасовку к обмену грязными личными обзывательствами (с Бонго в роли веселого арбитра), он, наконец, смог вернуться к выполнению своих служебных обязанностей. — Сэр, все не так уж просто.

— Я придерживаюсь того же мнения, – согласился доктор Оглторп. – Данное лекарство не продается всем желающим. На него нужен рецепт.

— Кроме того, — добавил агент, — если вашей жене удастся вспомнить аптеку, в которой она купила данный сироп от кашля, мы будем вынуждены конфисковать все оставшиеся запасы сиропа в целях национальной безопасности.

Мистер Хэнсон обиделся и пустился в пафосные разглагольствования, направленные против Федерального Правительства. Это было его излюбленная тема, и жена слышала подобные рассуждения миллион раз. Пока Вейн поносил “громил в ботфортах” (хотя вряд ли он мог отличить ботфорты от краг), миссис Хэнсон с чистой совестью его игнорировала. Вдруг она поймала себя на одной удивившей ее мысли: “Я ведь поняла объяснение доктора Оглторпа. Вау! И это после стольких лет маминого убеждения в том, что порядочным девушкам наука не по зубам”.

Ура! Все сошлось и вылилось в стройную единую теорию массового бреда. Однако все же еще оставались беспокоившие ее детали. Наблюдая, как истощалась ссора между Лексой и Лагги, она украдкой подобралась к космическому квартету борцов с неправдой, чтобы перепроверить свое заключение.