Буран налетел как раз когда путники подходили к седловине перевала Л'Арк дю Соль. Все утро, пока они карабкались по поросшим сосняком склонам, солнце ярко светило им в спины. Когда же деревья остались внизу, путники должны были увидеть хребет Водри целиком, и на западе - гранитные контрфорсы Мон Шатойе. Вместо этого перед их глазами стояла лишь слепящая снежная стена, зримый белый шум, гонимый безрассудным ветром.
Доминик устало топал след в след за Габриэлем. Впереди покачивался сугроб - нейлоновый рюкзак брата, под плащом, усыпанным снегом, двигались мохнатые сапоги из овечьей шкуры шерстью наружу, огромные от налипшего снега. Наконец он окликнул Габриэля:
- Эй, Гэйб, ты считаешь, тут "забавно"?
Габриэль обернулся, набычившись. Его темные волосы намокли и прилипли к лицу, на "сетке " блестели капельки
- Гляди под ноги, Ника, - сказал он.
Это Габриэлю пришла в голову мысль "срезать" пешком через перевал, вместо того, чтобы объехать по дороге, как все нормальные люди. Поездка на общественном транспорте заняла бы неделю как минимум и обошлась бы дороже, чем хотелось Габриэлю.
- До Сорельского Института всего три дня ходьбы, если идти через перевал, - настаивал он. - Пойдем, Ника, ты же у нас любишь пробовать все на своей шкуре. А тут такой шанс, такое приключение! Это будет забавно.
В тот момент Доминик закатил глаза в ответ, представляя, как "забавно" бывает в горах поздней осенью. Но мама так на него посмотрела, что он понял: идти не миновать. Хотя он был младшим, Доминику всегда приходилось "приглядывать за Габриэлем". А Габриэль был в таком настроении, что готов был скорее пожертвовать жизнью, штурмуя перевал в одиночку, чем отказаться от этой затеи.
Габриэль растратил лето по мелочам и дотянул до снегопада; то нерешительность, то недовольство собой одолевали его. В семье он был центром внимания, неплохо соображал и помышлял о большем, чем работа в мамином магазине. Но отсутствие явных альтернатив удерживало его дома, время пролетало в политических теледебатах с такими же, как он, не-знающими-куда-себя-деть приятелями, раздражение нарастало; и кончилось тем, что вся семья принялась умолять его сделать хоть что-нибудь. И вот он наконец решил обратиться к Оракулу Сорельского Института, хотя сезон уже подходил к концу и надежд на удачу практически не было.
Теперь тропа вела вниз, извиваясь, как под пыткой. Доминику показалось, что впереди деревья - добрый знак. Когда братья подошли к последнему скалистому крутому спуску, Габриэль остановился, засунул руку под куртку и стал возиться с регистратором.
- Надо поменять кассеты, - сказал он.
Доминик стоял и ждал. Габриэль записывал все путешествие, хотя разрешение у его оборудования было весьма поганое. Хорошо, хоть "сетка" не записывала попутно влажность и температуру. Доминик, однако, все равно не мог представить себе, кому захочется увидеть прогулку по горам глазами Габриэля. Он ведь столького не замечал!
По обычному в горах капризу погоды, солнечный луч высветил склон впереди. На мгновение развиднелось. Внизу лежала круглая, как кратер, долина, посредине вздымалась одинокая скала. На ней располагались здания Института, будто прорастая изнутри.
- Смотри, Габриэль! - воскликнул Доминик.
- Секундочку, - Габриэль неуклюже вертел в руках регистратор.
- Сорель!
Луч солнца угас, пейзаж стал серым и мрачным. Габриэль наконец поднял голову, капельки стекали по лицу с кончиков прилипших ко лбу волос.
- Это Сорель, - пояснил он, будто брат нуждался в подобном объяснении. Доминик сообразил, что Габриэль обращается не к нему, а к регистратору.
- Доминик, ты смотришь сейчас на центр интеллектуальной Вселенной. Здесь до сих пор пребывает дух Возрождения знания, Последнего Возрождения.
Тучи сгустились. Доминик попытался стряхнуть хоть немного снега с рюкзака и сапог:. будто ледник ходячий.
- Надеюсь, у них там можно принять горячую ванну, - пробормотал он.
Габриэль не удостоил его ответом. Он стал спускаться по тропе с такой скоростью, что Доминику пришлось почти бежать за ним.
Доминик никогда не разделял непоседливости брата. Он был крупный, мускулистый, добродушно-веселый, все думали, что он добьется выдающихся успехов в спорте или в какой-нибудь профессии, требующей физической силы. Но все, чего ему хотелось - это работать в мамином магазине, где делались лучшие в мире сейсмические мониторы, и собирать под микроскопом своими ловкими грубоватыми пальцами фотонные элементы.
Когда они спустились в долину и быстро зашагали по полям, уже почти совсем стемнело. Здесь, на равнине, буран взаправду окружал их со всех сторон. Право, лево, верх и низ слились в бесконечный хаос белизны - никаких границ, никаких различий. Так Доминик и брел куда-то, зная только, что низ - под ногами.
Наконец, они набрели на дорогу, и вскоре им удалось различить в неопределенности ночи тусклый свет уличных огней Су-Сорель. Пока они с трудом пробирались по пустынной главной улице - снег доходил им до колен, - Доминик мечтал о сауне и сухой одежде.
В лучшую погоду магазины на главной улице снабжали всем необходимым стада паломников, стекавшихся в Сорель, дабы вопросить Оракул о своем будущем. Но сейчас фонари в ореолах летящего снега освещали лишь запертые двери и задернутые занавески. Габриэль остановился - единственное освещенное окно на всей улице привлекло его внимание.
- Гляди-ка, книжный магазин! - сказал он.
- Самое оно, - простонал Доминик.
- Они там должны поить кофе, бесплатно. Так во всех книжных.
Открыв дверь, они ввалились внутрь вместе с клубом снега. Никого не было видно, так что они поставили рюкзаки у двери и двинулись в поисках кофе, оставляя на ковре белые следы. Доминик обнаружил самовар и нацедил две чашки дымящегося кофе.(
Габриэль поморщился, глядя на неяркие переплеты книг на полках.
- Вдохновляющее чтиво, - сказал он. - Можно подумать, здесь...
- Паломники? - произнес насмешливый голос. В проеме двери в подсобное помещение стоял сутулый человек с редкими седеющими волосами и взглядом острым, как сосульки на карнизе его магазина. На нем была "сетка", наглазники сдвинуты на лоб; сразу видно было, что его оторвали от занятий.
- Мы не паломники, - Габриэль едва успел опередить Доминика, готового согласиться с вошедшим. - Нам нужно в Институт.
- Ясно, ученые-ваганты, - человек скептически приподнял одну бровь; судя по всему, он видел посетителей насквозь.
Габриэль сделал большой глоток и спросил:
- У вас есть какие-нибудь книги получше этих?
- О, это всего лишь секция сувениров, - ухмыльнулся человек, повертев в руках книжку, с обложки которой улыбалось восходящее над цветочной поляной солнце. - Настоящие книги там, сзади. А что вас интересует?
- Все, - сказал Габриэль. - Теория сложностей, ноэтическая архитектура, метадинамика и так далее в том же духе.
- Что ж, это сужает выбор до нескольких миллионов названий. Последние из наиболее существенных - на дисках, полки справа от входа. Если чего-то не найдете, обратитесь в каталог за уточнением. Я мигом распечатаю - большая часть этих работ на дисках или на кассетах.
Габриэль исчез в глубине магазина. Продавец подошел налить себе кофе и спросил Доминика:
- А вы что изучаете?
- Я не читаю, - ответил Доминик.
Продавец подул на кофе.
- А-а, то есть, как бы не из "подлинно сознательных", словами живущих на горе. Знающие могут позволить себе быть снобами; им не приходится жить в реальном мире, где грамотность - чудачество.
- Нет смысла учиться читать, если не хочешь стать Знающим, - сказал Доминик.
- Да и в этом случае счастья грамота не принесет.
Доминик и сам часто так думал, но ему хватало такта держать свое мнение при себе, особенно в присутствии Габриэля. Все грамотные, которых знал Доминик, слишком много размышляли о себе, постоянно анализируя некую внутреннюю личность, с которой остальным так и не удавалось познакомиться. От этого грамотные люди казались скрытными и таинственными. По сравнению с ними, женщин и то было легче понять.
Вошел Габриэль, явно ошеломленный.
- Что, слишком большой выбор? - спросил продавец.
- Нет, - поспешно сказал Габриэль. - Думаю, я мог бы достать все это и в Снежной Долине, если бы системный оператор моей матушки не был таким неандертальцем.
Продавец наблюдал за ним.
- Какое отделение?
- "Всеобщая сеть", - дома Габриэль жаловался на это по меньшей мере раз в день. "Всеобщая сеть" содержала, в основном, информацию о технике и бизнесе; там почти не было того, чем интересовался Габриэль.
- Если бы у меня были деньги, я бы присоединился к "Красной Тропе". Я там уже бывал, мне друг устраивал временное членство.
- Тогда я мог вас там встретить. Какой у вас код?
- Нет, правда? Вы - абонент "Красной Тропы"? - Габриэль с новым интересом рассматривал собеседника. - А вы голосовали на последних выборах, когда подключили Грёдер? Я бы проголосовал за нее.
- Только на горе этого не говорите. Они считают, что мы - революционеры, засоряющие поток информации.
- Они вмешиваются в ваши дела?
Продавец презрительно рассмеялся.
- Вы думаете, они сюда спускаются? Они все делают по дальней связи ПИ.. Виртуальная геология, виртуальная социология. Да если бы они вылезли из своего Института, им бы пришлось иметь дело с тем, что не соответствует моделям. С реальными скалами или, того круче, с людьми.
- А нам они даже не разрешают иметь технику с гаптическим объемным интерфейсом.
- У них в Сореле есть и получше. Их ПИ передают эмоции.
- Не может быть!
- Так и есть.
- Я думал, эмоции - это слишком сложно.
- Ну, это требует огромной скорости обработки данных. Такую ни вы, ни я себе позволить не можем.
- Я полагаю, на очереди - передача мыслей.

Внимание Доминика начало блуждать. Дома Габриэль и его друзья разглагольствовали об этом постоянно, и Доминику казалось трудным отличить правду от позерства. Он топнул, стряхивая с ботинка тающий снег.
- Мне кажется, мы наскучили вашему неграмотному другу, - заметил продавец.
Габриэль рассердился, кровь прилила к его лицу. Он никогда не позволял своим друзьям умалять достоинства Доминика.
- У Доминика есть лицензия оператора ПИ, - сказал он резко.
В глазах продавца вспыхнула зависть, но он тут же скрыл ее под маской цинизма.
- Чего и следовало ожидать. Вам-то ее, полагаю, не дали, - обратился он к Габриэлю.
Удар пришелся по больному месту.
- Нам пора, Ника, - бросил Габриэль.
- Кланяйтесь от меня источнику знаний, - съехидничал продавец.
Братья взгромоздили рюкзаки на плечи и вышли на ветреную улицу. Они успели как следует вспотеть, и теперь ветер казался вдвое холоднее.
- Вот сноб, - сказал Габриэль, когда они шли вниз по улице. - А казалось бы, абонент "Красной Тропы" должен бы проявить большую солидарность.
Впереди возвышалась гостиница, летом вмещавшая толпы паломников.
- Наверно, мы будем тут единственными постояльцами, - сказал Доминик.
- Мы не будем здесь останавливаться, - Габриэль, не отрываясь, смотрел на утес, к которому вела дорога.
- Ох, Габриэль, - простонал Доминик, - можно же подождать до завтра. Никуда Оракул не денется.
- Мне нечем платить за гостиницу, - бросил Габриэль.
Доминик остановился посреди дороги, снег оседал на его бровях. Предполагалось, что все расходы берет на себя Габриэль.
- Тогда где же мы остановимся? И как будем брать обратные билеты?
- Я не собираюсь возвращаться, - ответил Габриэль.
Наконец-то все стало на свои места. Габриэль отправился в Сорель вовсе не для того, чтобы задать вопрос Оракулу. Он надеялся, что его примут послушником в Институт. Недовольство Габриэля было целиком личного, а не политического характера, о чем не догадывались его друзья-радикалы. Габриэль отказался бы от любой идеологии ради того, чтобы стать Знающим.
- Ты с ума сошел, Габриэль! - сказал Доминик. - Они же не берут послушников твоего возраста. Знающих специально готовят с самого детства.
- Я подготовился сам, - возразил Габриэль, - я читал, я учился. Все, о чем я мечтал - это о неограниченном доступе к информации. Я подойду.
- Им это не важно. Люди со всего мира состязаются, чтобы попасть в Институт. Отбирают только самых лучших.
Голос Габриэля звучал высоко и напряженно:
- Я заставлю их измерить мой ноэтический потенциал. Они увидят.
Когда он говорил таким тоном, спорить было бесполезно.. Если бы Доминик продолжил настаивать, Габриэлю было бы еще тяжелее отступиться. Младший брат попытался скрыть разочарование:
- А мне на обратную дорогу денег хватит?
- Позвони маме, пусть пришлет, - нетерпеливо произнес Габриэль, поправляя рюкзак. - Я иду наверх.
Доминик стоял и смотрел, как брат пробирается по заснеженной улице, оставляя глубокие следы. Габриэль не взял с собой денег, чтобы устранить все другие возможности, чтобы вынудить судьбу выполнить его желание. Но с судьбой такое не проходит. Как обычно, Габриэль уготовил себе неудачу.
Постепенно раздражение Доминика угасло. Он понял, что должно произойти, и смирился с этим. Завтра утром Габриэль, получив отказ, поплетется вниз по дороге из Института, все его грандиозные надежды обратятся в прах. И тогда нужен будет друг, который будет с ним рядом. Доминик не мог оставить брата одного перед таким ударом судьбы.
Когда Доминик догнал Габриэля, тот едва взглянул на него.
- Ты чего?
- Тоже хочу повидать Оракул, - соврал Доминик. Габриэль был чересчур озабочен, чтобы как-то отреагировать.
У подножия утеса огни поселка уже терялись из вида. Наверх вела вырубленная в скале крутая извилистая тропа. Выше поселка ветер начисто смел с нее снег. Карабкаясь вверх, Доминик прижимался к скале, ветер как будто пытался оторвать его от нее и бросить, как снежинку, в кружащуюся пустоту. Габриэлю близость цели, казалось, придавала сил, он двигался очень быстро. Луч его фонарика мелькал далеко впереди.
Дорога прошла между двух скал и привела во внутренний двор. Только увидев окна, Доминик понял, что его окружают не настоящие скалы, а здания Института. Ни одно из них не было построено по законам простой Евклидовой геометрии. Каждая стена, поднимаясь к кровле, образовывала тысячи граней. Один замысловато выветренный шпиль был увенчан антеннами, обычными и спутниковыми. В окне высоко наверху горела одинокая свеча.
- К чему им жечь здесь свечи, когда к их услугам самая передовая технология в мире? - спросил Доминик.
- Это, должно быть, символ. Здесь все - символ, - объяснил Габриэль вполголоса. - Возможно, это означает, что они предпочитают использовать не всю имеющуюся у них технику. Они слишком мудры и не позволят, чтобы машины управляли ими, как было до Возрождения.
Перед ними была затененная, неправильной формы арка, под которой возвышалась дверь, не пускавшая ночь внутрь.
- Чтобы войти, нужен вопрос, - сказал Габриэль.
- Какой вопрос?
- Они впускают только тех, кто озадачит мудрого.
- Да я даже если постараюсь, никого здесь не озадачу.
- Ну, придется, или будешь ждать всю ночь на улице.
На двери не было никакой ручки, и они тщетно искали звонок или дверной молоток. Раздосадованный, Габриэль в конце концов заорал:
- Эй! Есть тут кто?
Эхо его голоса разнеслось по двору и затихло. Доминик затопал ногами, чтобы привлечь внимание. Пар вырывался из его рта облачком тумана. Наконец, ставни ближайшего окна с треском распахнулись и выглянула послушница. На ее обритой голове была "сетка", наглазники были опущены, и это придавало лицу непроницаемое выражение.
- И так понятно, что вы тут, - сказала она.
- Говорить буду я, - прошептал Габриэль брату. Повысив голос, он произнес:
- Мы пришли задать вопрос Оракулу.
- Вы с загадками? И ночь хотите сделать мудрой?
- Мы пришли пешком из Снежной Долины. Мы чуть не сбились с пути в метель. Вы не можете отослать нас прочь.
Послушница глядела в пространство, как бы наблюдая некую виртуальную сцену.
- Паломники, - бесстрастно сказала она. - Говорят, пешком пришли.
Мгновение она прислушивалась, потом обернулась к ним.
- Какой вопрос вы нам зададите?
- Ты не Знающая, - сказал Габриэль. - Чего это я буду тебе говорить?
Доминик вытаращил глаза, потрясенный наглостью брата. Но девушка только пожала плечами, отступила от окна, и в нем показалась седая женщина в шафрановой дхуре с воротником-стойкой. Глаза ее также были скрыты под забралом "сетки".
- Отлично, озадачьте меня, - сказала она.
Габриэль набрал воздуха и отчетливо произнес:
- Как близко находится возможная сфера?
Знающая рассмеялась.
- Это очевидно. Не дальше твоих ушей. Попробуй еще раз.
Габриэль смущенно облизал губы. Он явно рассчитывал, что первая загадка сработает. Но другая была наготове.
- Правомерно ли предъявлять обвинение слабому миражу?
На этот раз Знающая некоторое время молчала, обдумывая, и наконец сказала:
- Это сойдет за плату. - Она повернулась к Доминику. - А ты?
- Придумай что-нибудь, - прошипел Габриэль.
Судя по всему, им нужна была тарабарщина. Ему надо было надергать из головы не относящихся друг к другу слов и связать их в предложение. Запинаясь, он выдал:
- Почему плачет тайная свеча?
- Ты уверен, что она плачет? - нахмурилась Знающая.
- Это же очевидно, - сказал Доминик.
Знающая очень долго молчала. Наконец она вздохнула и произнесла:
- Отлично.
Доминик сдерживался, чтобы не расхохотаться. Озадачить мудрого оказалось легче, чем он думал.
Трещина ломаной линией расщепила дверь перед ними, половинки исчезли в стене. В комнате за дверью автоматически включился свет. Габриэль и Доминик перешагнули порог Сорельского Института.