Утро накануне самого счастливого дня в её жизни началось для Рибы Камерон с неприятностей. Она услышала, как дверь в спальню открылась, сквозь ресницы увидела слабый свет из коридора и опять сомкнула веки. По запаху духов Риба поняла, что в комнату проскользнула мать. На улице было еще темно, а Соня уже была при параде — надушена и накрашена. Риба лежала, не шелохнувшись; она слушала, как мать мягко движется по комнате: вот она взяла какую-то вещь, положила её обратно, что-то поправила, что-то переставила, на мгновение замерла перед зеркалом, улыбаясь своему отражению, и вышла…

Когда дверь закрылась, девушка посмотрела на часы. Было шесть тридцать утра. Она застонала и натянула одеяло на голову в надежде поспать хотя бы еще немного, но теперь мамаша не давала ей заснуть уже из-за двери.

— Ну, разумеется, я не стала её будить. Она спит как младенец...

Голос отдалился и Риба попыталась было опять уснуть, но затем знакомые интонации зазвучали ближе.

— Имею я право посмотреть на своего ребенка, в конце-то концов! … я тайком пробираюсь на её свадьбу, потому что мне об этом никто ничего не сказал.

Мамаша, очевидно, ходила по коридору взад и вперед, и голос её то становился громче, то затихал, когда она приближалась к двери, и, наконец, стих окончательно. Она разговаривает с тетей Ребеккой? Голос собеседника был очень тихим и сквозь одеяло его совсем не было слышно.

Риба попробовала заткнуть уши.

– … лет назад! Я и не думала, что она вообще выйдет замуж!

Четыре месяца назад Риба написала матери о своей помолвке, о дате свадьбы, все подробно рассказала и в ответ получила открытку с каракулями:

Вчера Соня позвонила и вчера же вечером приехала с Прекрасным Человеком, своим Очередным Новым Супругом. Риба всех их называла Очередными Новыми Супругами. Этот был пятым, а может быть и шестым. Важно было лишь то, что он был следующим в этом ряду.

– Вчера вечером мы все были немного взволнованы, но совершенно очевидно, что именно Боб, как отец невесты, должен благословить её на этот брак. Он ведь отчим и привез смокинг…

За всю свою жизнь Риба в общей сложности прожила вместе с матерью лет шесть; первые два года они обитали здесь, у тети Ребекки, а потом, когда мать и Очередной Новый Супруг пытались построить отношения или же когда в очередной раз мать открывала охотничий сезон на Супругов или по какой–либо другой причине, девочку время от времени отправляли погостить к тете. Когда Рибе исполнилось 12 лет, она переехала сюда насовсем.

Риба все еще сидела на краешке кровати и думала о матери и её Очередном Новом Супруге. Плохая примета, подумала она удрученно. Стараясь не знакомиться с Очередным Новыми Супругами своей матери, она специально никогда не ходила к ним в гости. За последние несколько лет Соня пару раз ненадолго объявлялась в доме тети, за несколько дней переворачивала все вверх дном, покупала Рибе какие–нибудь безделушки, пыталась завить ей локоны, поучала, как ходить, сидеть, как и что есть; когда она уезжала, и Риба и тетя Ребекка обычно испытывали глубочайшее облегчение, приводили все в порядок и продолжали жить, как прежде.

И теперь в доме, как дурное предзнаменование, появляется этот Очередной Новый Супруг, словно специально для того, чтобы расстроить не только саму свадьбу, но и все будущее Рибы.

Размышляя об этом, девушка заставила себя принять душ, одеться и спустилась вниз с ужасной головной болью. Она подавила стон, когда увидела, что мать составляет список важных дел.

– С добрым утром, дорогая, – воскликнула Соня, – тебе нездоровится? Ты волнуешься? Тогда кофе тебе пить не нужно. Не переживай, все нервничают, но поверь мне, дорогая, завтра наступит самый счастливый день твоей жизни. Свадьба – это самый счастливый день в жизни.

– Уж поверь опытному человеку, – сказала тетя Ребекка, все же наливая Рибе кофе. – Я собираюсь сделать яичницу. Уолт уже спускается.

– Мне не надо, – сказала Риба. – Я попозже перекушу. Мама, для свадьбы уже все готово. И делать ничего не нужно, обещаешь мне не беспокоиться?

— Мама! Прости, пожалуйста, но у меня весь день занят, на работе для меня организуют банкет и …

— Она вся в отца, – сказала Соня Ребекке, – у меня прямо сердце защемило, когда взглянула на нее, спящую; как же она на него похожа, и рассуждает так же, как он….

Затем, повернувшись к Рибе, она сказала:

— Дорогая, я, разумеется, совсем не хочу нарушать твоих планов на сегодня, но мне кажется, что в последний день жизни, пока ты еще не замужем, ты могла бы уделить хоть немного времени своей единственной матери.

Это же надо, последний день жизни!

— Мама, я уже не маленькая. Мне уже двадцать девять. Я действительно рада, что ты успела приехать на мою свадьбу, но я сегодня работаю и у меня масса дел. До вечера.

Она отставила кофе, схватила сумочку, куртку и направилась к двери.

Тетя Ребекка вышла в коридор, чтобы её проводить.

– Не волнуйся, – сказала она, взяв Рибу за руку, – я её и близко не подпущу к твоей комнате.

– А также к Джилфордам, в церковь или ресторан раньше времени, – проворчала Риба. – Я позвоню в отель и сделаю заказ еще на две персоны.

На них стала надвигаться Соня.

– Дорогая, я надеюсь, что ты уже записалась к парикмахеру ...

Риба пулей вылетела за дверь.

Ее кабинет был размером с небольшой шкафчик и сейчас, когда здесь появился второй стул для стажера, места осталось так мало, что открывающаяся дверь с грохотом ударялась об этот второй стул. И единственным приятным пятнышком в то утро был огромный букет из желтых роз, из которого торчал флажок с большой цифрой один. Десять дней назад Майкл начал обратный отсчет, и сегодня до самого счастливого дня оставался всего один день. Фраза, сорвавшаяся с губ матери, заставила Рибу крепко стиснуть зубы. Она позвонила тёте Ребекке и попросила узнать имя этого Очередного Нового Супруга, чтобы заказать карточку для банкета.

Затем она позвонила в ресторан при отеле “Нью Коламбиан” и услышала, что метрдотель на совещании и его можно будет застать с 12 до 12.30.

– Мне нужно кое-что изменить на сегодняшнем банкете, – сказала Риба, – могу я оставить ему сообщение?

– Подождите, я посмотрю, на месте ли его помощница.

Одной рукой Риба прижимала к уху телефонную трубку, а другой барабанила пальцами по столу, совершенно определенно зная, что, судя по ходу событий, этот звонок был обречен. Не отрывая трубки от уха, она обогнула стол и вышла в широкий коридор, по которому сновало множество людей с рентгеновскими снимками, кипами историй болезни, кто-то толкал перед собой тележку с анализами, а прямо к Рибе направлялся лаборант с инструментами для взятия анализа крови. Она заметила свою подругу Зельду и, помахав ей одной рукой, а другой прикрывая микрофон, крикнула, что никак не сможет с ней сегодня пообедать. Вечеринка на работе была выдумкой; это они с Зельдой собирались тихо пообедать где-нибудь вдвоем.

***

Риба попыталась было объяснить подруге, в чем дело, как вдруг в трубке заговорили, и одновременно подошел лаборант и спросил:

– Вы – миссис Камерон? – На них надвигалась еще одна тележка с результатами анализов и Риба впихнула лаборанта в свой кабинет, затем сказала в трубку: – Я все еще жду.

– Я не смог найти помощницу мистера Уорнера. Она, наверное, вышла. Может быть, вы зайдете и сами сообщите о ваших пожеланиях.

Риба посмотрела на часы – без двадцати двенадцать.

– Это займет много времени, – сказала она и толкнула дверь в кабинет.

Лаборант стоял на крохотном пятачке как раз рядом со вторым стулом и открывшаяся дверь ударила ему по руке, тут же все инструменты взлетели в воздух, стеклянные пробирки покатились по столу, осколки брызгами отскочили от стены и рассыпались по полу.

– О, господи! – тихо простонал он. Казалось, он сейчас заплачет. Риба уставилась на этот беспорядок, на его полные слёз глаза.

– Какой ужас! Извините меня, пожалуйста. Я сейчас кого-нибудь попрошу это убрать. Мне очень неудобно. – Она подошла к столу, повесила трубку и достала из ящика сумочку. А лаборант все стоял, как вкопанный, и завороженно смотрел на осколки. – Эй, – сказала она жестче, – я же извинилась. Это еще не конец света. Все бывает. Ну, чего вам еще?

– Мне нужно взять у вас немного крови на анализ. Я сейчас схожу за новыми пробирками. Подождите, пожалуйста, пару минут, ладно?

Он смотрел на нее без всякой надежды.

– А это еще зачем? Мне некогда. Кто приказал вам взять у меня кровь? – она приостановилась в дверях.

– Доктор Бресслер, – промямлил он, – это новый эксперимент или что-то типа того. Он попросил взять кровь, пока вы не ушли.

– Не знаю никакого доктора Бресслера, – сказала она холодно, – и никогда не принимаю участие в новых и непонятных экспериментах, и мне уже надо бежать.

Она вышла и оставила его наедине с его расстроенными чувствами.

Отель “Нью Коламбиан” представлял собой огромный комплекс: гостиница, конференц-зал, зал заседаний, залы для торжеств. Камероны никогда бы не выбрали такой отель для банкета – слишком дорогое удовольствие – но на этом настояла мать Майкла, и Риба усмотрела здесь повод для объявления войны. Войдя через вращающуюся дверь в холл, девушка просто остолбенела.

Вращающаяся дверь повернулась вокруг оси и кто-то сзади налетел на Рибу; тогда она двинулась к стойке администратора, попутно остановившись у доски объявлений. Полный лысый мужчина немного подвинулся, уступая ей место. Оказывается, в эту субботу и воскресенье проходит съезд моделистов железных дорог, а также конференция программистов. Были тут сообщения и о танцевальном вечере по случаю чьей-то золотой свадьбы, и о других событиях. В самом конце списка она увидела объявление о своем банкете, который должен состояться в зале “Голубая Цапля”. По крайней мере, здесь все обошлось без накладок, подумала она и продолжила свой путь к стойке администратора.

Служащий позвонил мистеру Уорнеру, который пообещал тотчас подойти. Прислонившись к стойке, Риба наблюдала, как моделисты плетут лабиринты из рельсовых путей, строят туннели, мосты, сортировочные станции. Зеваки репликами подбадривали участников, давали советы, задавали вопросы. А на втором этаже холла веселилась другая группа зрителей, оживленно жестикулируя и показывая пальцами вниз. Она решила, что это компьютерщики; они собирались на втором этаже. Все очень молоды, с длинными волосами, одеты в джинсы и водолазки. Как нарочно, все на одно лицо. Риба заметила, что один из зрителей со второго этажа пристально рассматривает совсем не поезда, по-видимому, нечто другое приковывало его сосредоточенный взгляд. Она обернулась, чтобы посмотреть, что это было, и вздрогнула, заметив, что с лысым около доски объявлений разговаривает тот самый лаборант, чьи планы она сегодня так некстати нарушила.

Пожилой мужчина, казалось, побагровел от бешенства, второй же, еще более жалкий и несчастный, чем днем, молча стоял, опустив голову, руки его дрожали. Лысый резко отвернулся и пошел прочь, молодой поплёлся за ним, держась на некотором расстоянии.

Риба снова взглянула на балкон, перила были облеплены джинсовой молодежью. Наблюдавший за этой сценой незнакомец уже скрылся из виду.

Из кабинета вышел господин Уорнер. Он заворковал и, завладев её рукой, не выпускал её до конца разговора. Разумеется, нет проблем, мы найдем место еще для двух гостей, заверил он Рибу. Если бы она сообщила ему только имена для гостевых карточек – Соня и Роберт Цукеры – и ничего больше бы не сказала, то через пять минут всё было бы закончено, но Риба добавила, что госпожа Цукер – её мать.

– О господи! Нам придется менять весь план и всех пересаживать!

– Да не нужно этого делать. Просто посадите мать радом с доктором Джилфордом, а господина Цукера рядом с ней, и оставим все как есть.

– Ну, что Вы, милочка. Принято, чтобы мать сидела со стороны невесты, а отец со стороны жениха. И, разумеется, молодые должны сидеть в центре, причем невеста ближе к матери.

Очень вежливо она сказала:

– Я не хочу, чтобы мать занимала место моей тёти во главе стола. Меня не волнует, что так не принято.

Банкет устраивался только для ближайших родственников, и, конечно, для невесты и жениха, всего будет 22 человека. Она хотела, чтобы Очередной Новый мамашин Супруг сидел от нее как можно дальше.

– Но ведь именно традиции, цветы, разные мелочи делают это событие таким незабываемым. Фотографии на память … Подумайте, как это будет выглядеть, если вы не окажете чести вашей матери и не посадите её на подобающее ей место.

Она снова сказала, кaк хочет посадить гостей, а он снова объяснил ей, как принято и как неприлично все это может выглядеть. Люди могут подумать, что он не знает обычаев, тут она его перебила:

— Господин Уорнер, лучше представьте, что будет, если я не заплачу за этот банкет!

Стало ясно, что ей придется прийти заранее и самой убедиться, что карточки с именами стоят там, где она этого хочет.

Выходя, она чертыхнулась про себя: обед пропал. В вестибюле народу прибавилось; стало больше моделистов, больше зрителей, больше людей с чемоданами. У доски объявлений собралась толпа. Пытаясь не обращать на них внимания, Риба направилась к вращающейся двери, но по дороге задержалась и взглянула на тех, кто изучал программу на сегодня. Среди них оказался и незнакомец, которого она видела на втором этаже, тот, кто пристально наблюдал за лысым и лаборантом. Только она больше не верила, что он – настоящий лаборант.

Человек, на которого она смотрела, отделился от толпы, подошел к стенду и хлопнул себя по лбу. Она ясно слышала, как он сказал:

— А, какой я болван! Ну, конечно же!

Он побежал ко выходу, не задерживаясь у вращающейся двери, толкнул тяжелую стеклянную поверхность и выбежал на улицу.

На сумасшедшего не похож, - подумала она. Хорош собой, темные волосы, недостаточно длинные для компьютерщика, хотя по возрасту он вполне мог быть одним из них. Разве что на нем была спортивная куртка, обычные брюки, рубашка и кожаные ботинки, а не их “униформа”: джинсы, водолазка и кроссовки. А для сумасшедшего учёного годами не вышел, но явно к тому идет.

Она покачала головой, и зря; головная боль вернулась.

День оказался еще более суматошным, чем утро, помимо всего остального, ей еще пришлось договариваться и о том, чтобы убрали разбитое стекло. Тётя позвонила в три.

– Солнышко мое, я попросила Джека привезти мне кое-что из продуктов. Тебе передать с ним что-нибудь?

Ее двоюродный брат Джек, живший в Портланде, для Рибы был больше, чем просто братом. Если он решился заехать в магазин по просьбе матери, переехать через этот ужасный мост и вернуться назад – это могло означать только то, что Соня и Очередной Новый Супруг всё ещё торчат где-то рядом, и тетя Ребекка не рискует выйти на улицу и оставить дом на них.

— А разве они не собираются по магазинам или куда-нибудь еще?

—То тут - то там, то тут - то там, – беспечно сказала тетя Ребекка.

Риба догадалась, что они где-то поблизости и быстренько рассказала тете о посадочных карточках.

– Мне надо приехать туда к 18.30 и убедиться, что этот зануда меня правильно понял. Если бы ты могла незаметно выскользнуть и положить мое платье, туфли и все остальное в сумку и попросить Джека привезти сюда в клинику, я бы тогда не поехала домой, а пораньше бы занялась делами. Прямо в отеле и переоденусь.

— Конечно-конечно, – сказала тетя Ребекка. – До встречи.

– Дорогая, ты даже не представляешь, с каким уважением к тебе относятся мои родители, как много для меня значит, что они от тебя без ума. Но если мы начнем жить вместе до свадьбы … Ну, я не думаю, что нам стоит так поступать.

Его папочке это не понравится, горько подумала она. Потом, поддавшись на уговори тети и дяди, она опять переехала к ним, к себе домой. Это сэкономило ей кучу денег, и только одному Богу известно, как она тогда нуждалась. Но если бы она жила в квартире Майкла, всего в нескольких кварталах от отеля “Нью Коламбиан”, ей бы не пришлось теперь ждать, чтобы Джек тайком принес ей одежду, как будто она бомж какой-то; и она была бы на безопасном расстоянии от Очередного Нового Супруга, и у нее нашлось бы время принять душ и немного отдохнуть.

Джек появился с платьем в чехле и спортивной сумкой. Он заговорщически ей подмигнул и тут же ушел, так как в дверях появилась Зельда, чтобы всплакнуть на прощанье.