С трудом дотянувшись до своей сумки, Леся извлекла из ее недр носовой платок, и, смочив его водой, начала обтирать лицо мальчишки, бормоча что-то утешительное на двух языках сразу.

– Вместо того, чтобы сюсюкать, ты лучше выясни, чего они и вправду хотят от этого цыпленка, – посоветовала Нинуля.

– Вот и выясни! Не видишь, я занята... Ох, елки-палки, ну чего ты в самом деле, как первоклашка... зачем вообще полез сюда, идиот!

– Приказали, вот и полез, – вздохнула Нина. С трудом повернувшись на бок, она скроила для Орла длинную дакотско-русско-английскую фразу, – дескать, мол, что они собираются со всеми нами делать? И, выслушав ответ, развела руками:

– Можешь утешить своего птенчика… его завтра попытаются обменять на одного из наших... то есть на одного из пленных воинов... А насчет нас старик этак ехидно поинтересовался, чего это нам так хочется в форт к солдатам?

– Мне лично не хочется! – подскочила Леся.

– Я ему так уже и сказала, не переживай. Рада, что наши мнения совпали наконец... Ну что, утешила своего зайчика?

Всхлипывать зайчик в самом деле перестал, но вот дрожать – нет. Когда же двое воинов попытались его увести, он снова отчаянно взвыл и вцепился в Лесины многострадальные колени мертвой хваткой.

– Ну вот, теперь я буду вся в синяках... – сказала та обреченно.

Солдатика между тем посадили напротив и сунули ему в руки миску с каким-то дымящимся варевом, которое он начал неуверенно прихлебывать, косясь по сторонам.

– Я б тоже от горяченького не отказалась... – тоскливо заметила Нинуля вполголоса, и тут Орёл, видимо, поняв, улыбнулся ей и пододвинул поближе принесенный кем-то котелок. Пока все сосредоточенно жевали, из соседнего типи, куда незаметно выскользнул тем временем Нога, донесся громкий хохот.

– Давай лучше спросим твоего подопечного, как его хоть зовут-то...

Услышав Лесин вопрос, пленник опять судорожно дернулся, сглотнул, и наконец промямлил:

– Фрэнк Харпер... мэм.

Леся возвела очи горе:

– Мэм?! Олеся Булатовна, если уж на то пошло...

– Ну ладно, вы себе общайтесь, – фыркнула Нина, – а я лучше побуду поближе к настоящим мужчинам...

И она отодвинулась, всем своим видом выражая, что не имеет ни малейшего отношения к этому бледнолицему. А через несколько минут обе девицы впали в зачарованно-полусонное состояние, наблюдая, как красные блики костра выплясывают на бизоньих шкурах, ружейных стволах, тома-гавках, резких чеканных профилях и... прочих прелестях.

– Согласись, что за такие мгновенья не жалко отдать полжизни, – торжественно заявила Нинуля заплетающимся от усталости языком.

– Не каркай! – завопила Леся. – Один раз уже нажелали, мерси боку! Того и гляди, проснемся утром дряхлыми старушенциями, накличешь!

Тут обе наконец отключились.

Леся проснулась от холода, и еще от того, что рядом кто-то непрерывно ворочался и вздыхал. Не открывая глаз, она привычно пошарила рукой под подушкой в поисках часов, но... ни подушки, ни часов на месте не оказалось, а вместо них она обнаружила сначала чью-то лохматую шкуру, а потом чью-то голую руку. Тут Леся подскочила и села, нервно озираясь.

Ее близорукому взору предстало неповторимое зрелище. Костер уже еле тлел, напротив крепко спали, завернувшись в одеяла, несколько индейцев, недалеко от входа с трубкой в руке сидел старик, приветливо ей улыбаясь, а в двух шагах, – Леся машинально поискала очки, не нашла и чертыхнулась, – мирно посапывала Нинуля, уткнувшись головой в мускулистое плечо какого-то едва прикрытого шкурой великана, причем ее рука непринужденно расположилась на его могучей груди.

– Та-ак... – задумчиво протянула Леся. Рядом с ней опять раздался жалобный стон, она нетерпеливо обернулась и обнаружила все того же солдатика, взиравшего на нее совершенно уже круглыми глазами. – Господи, что там еще с тобой?

Мучительно покраснев, солдатик несколько раз открыл и закрыл рот.

– Чего ты ерзаешь? Фрэнк! Живот, что ли, болит?.. О Боже, ну конечно... Этого только мне и не хватало... Нет, это карма, клянусь, карма! Вставай, провожу... Вставай, елки-палки!! А то я за себя не ручаюсь!

Под сочувственным взглядом Орла Леся чуть ли не за шиворот вытащила мальчишку из типи.

– Холодно, елки... И чего я вчера джинсы не надела?.. Ну чего встал, как столб, свежим воздухом дышишь? Ох, ну отвернулась я, отвернулась... Кому ты нужен, смотреть еще на тебя...

Спотыкаясь о шкуры, они вернулись в палатку. И тут Нинуля наконец открыла глаза, – проснувшись, очевидно, от производимого подругой шума, – и сонным голосом пробормотала:

– Леська-а... Мне сейчас такой классный сон приснился...

– Ага! Сон! – саркастически хмыкнула Леся. – Кошмарный...

Приподняв растрепанную голову, Нинуля осмотрелась, оценила обстановку и радостно провозгласила:

– Ха! Так, к счастью, это не сон?!

– К счастью, значит... – Леся почесала в затылке. – К семейному, что ли? Ты хоть знаешь, кто это?

– Совместно проведенная ночь, как известно, это еще не повод для светского знакомства, – отпарировала Нинуля, нисколько не смутившись. – Признайся лучше, что ты определенно завидуешь!

– Ну еще бы! Пока ты без конца обнимаешься со всякими индейскими красавцами, я нянчусь с младенцами, которым, видите ли, захотелось пи-пи... Чёрт!

Нинуля захихикала прямо в плечо лежавшего рядом, чем его и разбудила. Привстав на локте, тот смущенно ей улыбнулся.

Полог палатки откинулся, но хлынувший снаружи яркий свет тут же перекрыла чья-то тень. Сразу стало тихо. Подруги удивленно посмотрели на вошедшего.

Мальчик нетерпеливо спросил о чем-то, потом, внезапно запнувшись, внимательно вгляделся в темную глубину палатки... Что было дальше, подруги запомнили плохо.

Что-то блеснуло в воздухе, и Нина, в этот миг поднявшая руку, громко вскрикнула. Одновременно, отчаянно заорав, из своего угла шарахнулся Фрэнк Харпер, – совсем рядом с ним ткань палатки вспороло лезвие ножа, оставив зияющую прореху. Двое воинов с трудом удерживали отчаянно бьющегося в их руках мальчишку. Леся застыла, не в силах вымолвить ни слова.

– Вашу Машу!.. – выдохнула Нина, зажав оцарапанную руку. – Он что, рехнулся?! Он соображает, что делает, или нет?..

Фрэнк бестолково топтался на месте, что-то безостановочно бормоча. Очевидно, ему страстно хотелось убраться подальше. Шест и Нога прижимали к земле продолжавшего вырываться подростка.

– Мэм, плиз... – простонал Фрэнк, хватая Лесю за локоть.

– Лесь, угомони его, и дай что-нибудь, чтоб перевязать, а то я все платье заляпаю, не достираешься потом...

Леся совершенно автоматически выхватила из сумки кусок ваты и лейкопластырь.

– За стерильность не ручаюсь, – пробормотала она. – Вот и мои санитарные навыки пригодились...

– “И мальчики кровавые в глазах...” – Лесин голос тоже срывался.

Мальчишку тем временем вывели из палатки. Полог снова опустился, но за ним продолжали раздаваться возбужденные голоса. Потом в проеме выросла высокая фигура стандартно-мужественного военного вождя. Он сделал Фрэнку знак, и тот, затравленно оглянувшись на дам, нехотя вышел, то и дело спотыкаясь.

Сев рядом, Орёл внимательно и удивленно осмотрел заклеенную лейкопластырем Нинину руку. Влетевший в палатку Нога тоже кинулся к пострадавшей, встревоженно что-то спрашивая.

– Ой, Нога, да не переживай ты, это же так, царапина... – сразу приободрившись, защебетала Нинуля. – Ничего страшного...

Решительно отвернувшись, она обратилась к Орлу: дескать, все это пустяки, а вот что теперь будет с мальчиком?

– Его не накажут? Наверно, у него были... м-м... серьезные причины? – кое-как сформулировала Нина наводящий вопрос.

Орёл ответил коротко:

– Подзывающий Мустанга потерял весной всю свою семью.

– Белые? – вмиг посерьезнев, поняла Нина.

– Белые, – ответил Орёл.

Нина молча опустила голову.