– Бога побойся, он же еще совсем мальчишка! – В Лесе взыграл материнский инстинкт.

Это был действительно американский солдат в изрядно потрёпанном синем мундире с оторванными пуговицами. Кобура у него на поясе была расстегнута, и сам он напоминал воробья – тощий, взъерошенный и помятый. Лет ему было, – ну от силы восемнадцать. Он застыл на месте, испуганно тараща большие голубые глаза на невесть откуда взявшихся дам. Дамы, в свою очередь, таращились на него. Наконец парень облизнул губы и выдал какую-то длинную фразу.

– Что он сказал? – прошипела Нинуля.

Нинуля снова затряслась от смеха:

– Ты только погляди, с каким ужасом он пялится на твои шорты!

– Не нахожу ничего ужасного в своих ногах, – проворчала Леся. – Наоборот, очень даже ничего... А если он раньше женских ног не видел, то это уж его проблемы...

Парень опять что-то пробормотал и начал пятиться.

– Эй, куда это он? – воскликнула Нина. – Может он хотя бы внятно объяснить, где здесь речка? Ривер, сэр, ривер!

Не сводя с них глаз, солдат продолжал пятиться, потом вдруг повернулся и опрометью бросился прочь.

– Ну все, твой английский его добил... – устало констатировала Леся, снова опускаясь на кочку.

– Не-ет, – возразила Нинуля, – это твои ноги оказались слишком сильным зрелищем для его слабых нервов!

– Слушай, а чего это он такой... нервный? – задумчиво спросила Леся. – И одет как-то... не по форме. Может, он уже дембельнулся?

– А по-моему, это твои любимые дакоты полностью расформировали его отряд, – хохотнула Нина. – Кстати, где они? Бросили двух беспомощных скво посреди дикой прерии. Погоди-ка, погоди! Вон опять, кажется, кто-то скачет...

– Прямо не прерия, а проходной двор... – Леся встала, поднеся к глазам стекло. – О! Опять индейцы! Это даже я вижу... Говорила ведь, что вернутся!

– Еще бы, два таких скальпа! Как думаешь, может, нас все-таки накормят, прежде чем... того..? Последнее желание опять же...

На сей раз всадников было гораздо больше. Примерно около двадцати.

– Наверно, мы им все-таки понравились, раз они прихватили с собой столько народу... – Леся продолжала плоско острить, но уже заметно дрожащим голосом.

– Всё! – сказала Нина. – Сделали серьезные морды! Итак, обращаемся вон к тому седовласому, – наверняка это какой-нибудь известный вождь или шаман!

Группа всадников наконец приблизилась вплотную и обступила их кольцом. Поднятая копытами коней пыль осела, и округлившимся от восторга глазам девиц предстало внушительное зрелище.

Нина откашлялась и торжественно провозгласила:

– Здравствуйте! Ой! То есть – хау, кола!

– Гуд морнинг! – не менее громко и торжественно провозгласила Леся.

– Ты рехнулась, мать?! Какой морнинг? На дворе давно ивнинг! Давай выясняй, кто из них по-английски шпрехает!

– Э-э... да как же его там... ну... ду ю тут спик инглиш хоть кто-нибудь, а?! – простонала наконец Леся.

Ответом был только сдавленный смех.

– Ну вот, опять хаханьки... – безнадежно махнула Леся рукой.

– Слушай... – ошарашенно пролепетала Леся. – Он вроде как спрашивает, откуда мы знаем про Иктоми!

– Ну, судя по их лицам, они и в самом деле поминали именно его. Я же знала, что рано или поздно мы найдем общий язык! – сострила Нинуля в очередной раз.

– Ладно, дай я...

И разговор завязался. Правда, на малопонятном английском, и перемежавшийся время от времени взрывами хохота, но все-таки... Девицы наконец выяснили, что перед ними, во-первых, самые настоящие дакоты, что, во-вторых, их лагерь находится неподалеку отсюда, на берегу реки с длинным названием, и, что самое главное, убивать их, кажется, пока не будут. И может быть, даже заберут с собой в лагерь. Свое появление объяснить им было гораздо труднее, но, похоже, что вывод относительно “шуточек Иктоми” показался индейцам абсолютно справедливым. После церемонных представлений выяснилось, что старика зовут примерно так – Орёл Со Сломанным Крылом, того молодого воина, который когда-то первым развеселился при виде двух хохочущих девиц, звали простенько и со вкусом, – Нога, остальные имена смешались у девиц в головах, и им оставалось только надеяться, что в дальнейшем они их все-таки запомнят. Лесю, несмотря на ее бурное сопротивление, все же обозвали Шунгипа – Лисёнок, – естественно, с подачи Нинули, – а её саму – Сероглазая.

Часть индейцев уже давно спешилась, и с любопытством рассматривала коляску, ярко сверкавшую в лучах заходящего солнца всеми своими никелированными деталями. Несколько всадников тем временем отъехали в сторону, настороженно оглядывая окрестности. Наконец один из них, воин лет тридцати, – наверняка военный вождь, судя по количеству шрамов на мужественном лице, — что-то негромко крикнул, показывая рукой на запад. Все встрепенулись.

– В чем дело? – шепнула Леся, дергая подругу за рукав.

– Ставлю доллар, они-таки заметили давешнего рыжего психа! — догадалась та.

В одно мгновение дакоты были снова на конях. А еще через мгновение скрылись из виду. Рядом с ошеломленными девицами остались только старик и Нога. Последний, – невысокий худой парень лет двадцати, – явно подчинился чьему-то приказу, хотя на его выразительном живом лице читалось разочарование.

– А мы что будем делать? – растерянно спросила Леся.

– Спроси лучше, что с нами будут делать, – хмыкнула ее подруга. – Эй, минутку, а чего это он, правда, хочет со мной делать?!

Нога тем временем попытался знаками объяснить, что он собирается взять Сероглазую на руки, – очевидно, для того, чтобы отнести в лагерь.

Когда они это поняли, реакция была одновременной.

– Самоубийца! – выдохнула Нинуля.

– Он же надорвется! – ужаснулась Леся.

Но все их протесты были ни к чему, и вскоре посреди прерии можно было увидеть странную процессию: впереди, оглядываясь и ободряюще улыбаясь, шел старик, ведя в поводу двух мустангов, – пегого и гнедого.

Следом легко шагал Нога, нёсший Нину, – та крепко держалась за его шею обеими руками. Шествие замыкала Леся, тащившая коляску по кочкам, – руки у нее были заняты, зато язык свободен, к вящему неудовольствию подруги.

– Ишь, как он легко вышагивает! – с завистью сказала Леся. – Ты его спроси – может, он еще и коляску потащит?

– Оставь человека в покое! Как известно, основные тяжести носят скво, – огрызнулась Нинуля.

– А ты тогда почему ничего не несешь? – ядовито осведомилась Леся. – Конечно, обнимать мужчину за шею гораздо приятнее!

– А вот и лагерь! – встрепенулась Нина.

– Где?! А, точно... Какой-то он маленький...

На берегу небольшого ручья стояло три... нет, четыре типи, полотнища которых были испещрены рисунками, живо напомнившими Лесе творчество ее первоклассников. По другую сторону ручья росло несколько деревьев, похожих по виду на обычную ольху. В сгущавшихся сумерках типи мягко светились изнутри теплым светом костров, и Нина зачарованно прошептала:

– Да-а... А мои родные и близкие?!

– Ну, насколько я знаю дакотов, здесь ты скоро обзаведёшься не меньшей кучей родственников, чем в твоем Комсомольске-на-Амуре...

Тем временем Нога спустился по склону холма и направился к ближайшему типи. Что-то сказав ему, Орёл повел лошадей к ручью. Леся покорно поплелась вслед за Ногой.

Внутри палатки было тепло. Потрескивал небольшой костер, возле которого на куче шкур Нога заботливо устроил Нину.

– Куда коляску-то девать? – осведомилась Леся, просовывая голову в типи. – Ух ты, ничего себе!

– Да оставь ее где-нибудь снаружи и иди сюда! Помоги мне все-таки сесть... Слушай, а тут гораздо удобнее, чем во всех этих типухах, где я была раньше! – оценила Нина.

– Естественно, это же не индеанистская, а индейская типуха... – пробормотала Леся, оглядываясь. – Ладно, это все прекрасно, но... где бы тут достать водички и чего-нибудь пожевать... какого-нибудь вяленого бизона, что ли...

Словно услышав ее, в палатку вошел старик, неся кожаный мешок, в котором что-то приятно булькало.

– О! Вода! Огненная! – облизнулась Леся. – Файр уотер!

– Оставь ты свои дурацкие шуточки, а то они тебя примут за алкоголичку! – зашипела Нинуля, одновременно благодарно улыбаясь Орлу, наливавшему воду в деревянную чашку, и кокетливо – Ноге, доставшему из сумки кусок вяленого мяса. – Спасибо большое... Лесь, не стой столбом, а то тебе сейчас ничего не достанется!..

– Зверски вкусно! – прожевав, вымолвила наконец Леся. – А чего они туда нашпиговали – ягоды, что ли?

– Это же пеммикан, дикая ты! Именно так его и готовят.

– А кто готовил-то? – поинтересовалась Леся. – Что-то здесь женщин совсем не видно... Спроси-ка!

Совместными усилиями дамы выяснили весьма любопытную вещь, – оказывается, лагерь, куда их занесла судьба, военный, и женщин, кроме них, здесь вообще нет.

– Та-ак... – сказала Леся погребальным голосом. – Это открывает перспективы и даже где-то радует... Ну, с тебя-то взятки гладки, а вот на меня они сразу сядут и поедут. Всем лагерем.

– Что это ты имеешь в виду? – кротко поинтересовалась Нинуля.

– Да уж не то, о чем ты сразу подумала! – огрызнулась подруга. – Просто сейчас они меня загрузят домашней работой на всю катушку! О черт! – Взмахнув рукой, Леся опрокинула чашку с водой прямо на колени Орлу. – Ох, простите, ради Бога!!

Отсмеявшись, Нинуля сказала:

Они еще долго препирались бы, но тут снаружи донесся непонятный шум.